Сексуальность славянских богинь: чего стесняется церковь

(когда огненная коса богини прорывает суконную завесу благочестия)

Пролог, где в полночь полевые цветы загораются алым

Закрой глаза. Представь, как по ночной лужайке идёт женщина: босая, колыхающаяся в каждой линии, будто сама трава тянется к её щиколоткам. Под утренним туманом её кожа дышит медом, а шаги оставляют парящие следы. Зови её Лада, Леля, Макошь ‒ не важно. Важно то, что ты почувствовал прилив, когда имя коснулось нёба. Это и есть та самая скрытая сексуальность славянских богинь, которую веками замазывали побелкой церковного дискурса. Сегодня мы срываем побелку ‒ и под ней обнажается жар, от которого ещё может зацвести современная жизнь.

1. Почему церковь воюет не мечом, а стыдом

С приходом христианства женская плоть из священного дара превратилась в клеймо “искушения”. Но подавить сексуальность — значит получить обратный взрыв. Поэтому цензоры придумали стыд: тончайшую вибрацию, заставляющую женщину ломать собственный загар желания. В итоге храмы постили ангелов с бесполыми лицами, а в деревнях по ночам всё равно звучали песни: “Лада-ладушка в поле погуляла, трава загорелась, река запылала”.

2. Семь пульсирующих архетипов: за что их сбрасывали в подпол

Лада — полный круг наслаждения

Утро: нежная, как маслянистая росинка.

Полдень: жар любви, что подступает к горлу и заставляет признаваться, махая рубахой.

Вечер: лубяной оберег, где она прячет объятую страсть, чтобы не разливала кров.

Церковь вырезала из неё полдень: оставила лишь “материнское милосердие” без дерзости полового влечения.

Леля — девичья интоксикация

Это щепотка безумства: переплетение ромашек в волосах до бега через ржаное поле, где колосья щекочут бедра. Леля шепчет: “Влюбись, пока бешеный сок не превратился в уксус”. Церковь нарекла этот шёпот “юдолью соблазна”.

Макошь — влагалище погоды

Её рука ‒ веретено судьбы и одновременно символ вульвы, из которой льётся пагубный снег или плодородный дождь. Само слово “влага” — её паспорт. Игнорировать это значит оставить землю без воды.

Жива — оргазм ветра

Когда лето достигает пика, пальцы Живы касаются листьев, и возникает шорох, похожий на женский стон. Попы учили: “Шумит сатана”. А женщины слушали и краснели, потому что слышали себя.

Марена — экстаз умирания

Стылый поцелуй, от которого кровь отхлынет и вернётся, всколыхнув нутро. Она напоминает: эротику и смерть разделяет только толщина дыхания. Цензура удалила эротический под-текст, оставив лишь пугало смерти.

Доля и Недоля — близняшки оргазма и пост-оргазма

Доля — взрыв эндорфина, Недоля — сладкая истома, когда тело обмякает. Их дуализм обернулся религиозным “грехом лени” и “языческим смехом”.

Баба Яга — праматерь табу

Её ступа ‒ символ клиторального управления, помело ‒ фаллический жезл. Христианские сказители сделали её карикатурой, чтобы прикрыть древний урок сексуального суверенитета.

3. Тело богини как карта аграрного цикла

Весна ‒ цветущая Леля, заигрывающая с пчёлами.

Лето ‒ Лада, открывающая ворота жара.

Жатва ‒ Жива, вспыхивающая колоском оргазма.

Осень ‒ Марена, разделяющая кровь зреющего вина.

Зима ‒ Мать Сыра Земля, поглощающая семя, чтобы весной возродить его.

Церковь расчленила этот цикл, объявив весну “радостным”, а осень и зиму “мрачными”. Но без тьмы не состоится возгорание — так же, как без низкого тона контрабаса не взлетит скрипка страсти.

4. Практика переплавки стыда в силу: три оберега для XXI века

“12 ударов копыт”

Встань босой в парк на любую почву. Представь, что каждая пятка — копыто. Стучи попеременно двенадцать раз. Это зов Лели: кровь приливает к коже, эндорфины поднимают уголки губ.

“Молоко Мокоши”

Перед душем проведи ладонями от ключиц к лобку, как будто выдавливаешь невидимое молоко. Шепчи: “Пью влагу земли”. Прилив окситоцина усилит либидо и уронит уровень стрессового кортизола.

“Соль Марены”

Щепоть соли под язык перед серьёзным разговором. Пятнадцать секунд ориентации вкуса на язык активирует парасимпатику, создавая приятное напряжение ожидания. Эта напряжённость — приручённая смерть и зачаток созидания.

5. Охота на ведьм: как уничтожали телесный код богинь

• Полотна с изображением полуобнажённой Лады выскребали из домов во время «благочинных обходов».

• Девушки, пойманные за «русалии» (купание в полнолуние), получали клеймо «блудницы», хотя обряд очищал гормональную систему.

• Песни о “тёплом перине Живы” переписывались или замалчивались, превращаясь в безвкусные голосовые гимны.

Результат: тело превращали в инструмент греха, вместо того чтобы рассматривать его как алтарь силы.

6. Экономика подавленной сексуальности

Страх тела = потребитель, который легко покупает искусственные способы “достигнуть счастья”:

• Фастфуд вместо кулинарных прелюдий.

• Сертифицированный массаж вместо исследовательского прикосновения партнёра.

• Голливудский роман вместо живого яйца с сюрпризом реальной страсти.

Поэтому системный “шейминг” выгоден торговцам быстрых пустышек.

7. Возрождение: как современные женщины возвращают голос богинь

• Тело-позитив — социальная оболочка Лели.

• Экофеминизм — политический манифест Макоши.

• Тантрический фитнес — спортзал Живы, где тренируют мышцы тазового дна.

• Арт-перфоманс в чёрном — эстетика Марены, которая заставляет зрителя встречаться с нежностью небытия.

8. Мужская перспектива: богини как учебник мужественности

Славянский мужчина видел в женской богине зеркало своей силы:

• Лада учила оберегать, но не душить.

• Мокошь – принимать хаос как ресурс.

• Марена – смотреть страху в глаза.

Тем самым женская сексуальность делала мужчину шире собственных мускулов.

9. Три вопроса читателю (чтобы статья стала заклятьем)

1. Где в твоём теле живёт запретная искра?

2. Какой богиней ты хотел(а) бы дышать завтра утром?

3. Что ты готов(а) вернуть земле, чтобы забрать стыд у церкви?

Напиши ответы себе на бумагу. Это переговоры с вечностью.

Эпилог, где костёр шепчет: “Живи громко, как земля весной”

Славянские богини не были сексуализированными персонажами для фантазий — они были сексом как дыханием вселенной. Они учили: когда женщина краснеет, мир зеленеет. Когда она стонет, рождаются реки. Но нужно убрать устаревшие фильтры стыда, чтобы снова услышать, как мёд капает с их уст. Тогда сексуальность вновь станет не табу, а топливом творения.